|
Архив БВИ -> |
[Фантастика] [Филателия] [Энциклопудия] |
|
Станислав Лем
(Stanisław Lem)
р. 1921
Солярис (Solaris)
Роман (1959–1960)
В будущем – очень далеком от нас «космическом будущем» человечества – послышатся эти прощальные слова: «Кельвин, ты летишь. Всего хорошего!» Психолог Кельвин в неимоверном отдалении от Земли десантируется с космолета на припланетную станцию – это огромный серебристый кит, парящий над поверхностью планеты Солярис. Станция кажется пустой, она странно замусорена, Кельвина никто не встречает, а первый же человек, увидевший психолога, пугается чуть ли не до смерти. Человека зовут Снаут, он заместитель начальника станции Гибаряна. Он хрипит с отвращением: «Я тебя не знаю, не знаю. Чего ты хочешь?» – хотя станция была извещена о прибытии Кельвина. А потом, опомнившись, говорит, что Гибарян, друг и коллега Кельвина, покончил с собой и что новоприбывший не должен ничего делать и не должен нападать, если увидит кого-то еще, кроме него, Снаута, и третьего члена экипажа, физика Сарториуса. На вопрос: «Кого я могу увидеть?!» – Снаут, в сущности, не отвечает. И очень скоро Кельвин встречает в коридоре огромную голую негритянку, «чудовищную Афродиту» с огромными грудями и слоновьим задом. Ее не может быть на станции, это похоже на галлюцинацию. Мало того, когда новоприбывший приходит к Сарториусу, физик не пускает его в свою каюту – стоит, заслоняя спиною дверь, а там слышны беготня и смех ребенка, потом дверь начинают дергать, и Сарториус кричит неистовым фальцетом: «Я сейчас вернусь! Не надо! Не надо!!» И кульминация бреда – Кельвин входит в холодильную камеру, чтобы увидеть тело Гибаряна, и обнаруживает рядом с мертвецом ту самую негритянку – живую и теплую, несмотря на ледяной холод. Еще одна поразительная деталь: ее босые ступни не стерты и не деформированы ходьбой, кожа их тонка, как у младенца.
Кельвин решает было, что сошел с ума, но ведь он – психолог и знает, как в этом убедиться. Устраивает себе проверку и резюмирует: «Я не сошел с ума. Последняя надежда исчезла».
Ночью он просыпается и видит рядом с собою Хэри, свою жену, погибшую десять лет назад, убившую себя из-за него, Кельвина. Живую. во плоти и крови, и совершенно спокойную – словно они расстались вчера. На ней памятное ему платье, обыкновенное платье, но почему-то без застежки-молнии на спине, и ступни у нее, как у той негритянки, – сладенческие. Кажется, она принимает все как должное и всем довольна, и хочет только одного: ни на час, ни на минуту не расставаться с Кельвином. Но ему надо уйти, чтобы как-то разобраться в ситуации. Он пытается связать Хэри – обнаруживается, что она сильна не по-человечески... Кельвин в ужасе. Он заманивает фантом жены в одноместную ракету и отправляет на околопланетную орбиту. Казалось бы, с этим бредом покончено, однако Снаут предупреждает Кельвина, что через два-три часа «гость» вернется, и рассказывает, наконец, что, по его мнению, происходит. Неотвязных «гостей» насылает на людей Океан планеты Солярис.
Океан этот уже больше сотни лет занимает умы ученых. Он состоит не из воды, а из протоплазмы, странным и чудовищным образом перемещающейся, вспучивающейся и создающей гигантские – бессмысленные на вид – сооружения, в недрах которых время изменяет свое течение. Их окрестили «городревами», «долгунами», «мимоидами», «симметриадами», но никто не знал, отчего и зачем они создаются. У этого живого Океана, кажется, есть единственная функция: он поддерживает оптимальную орбиту планеты вокруг двойного Солнца. И вот сейчас, после исследовательского удара жестким излучением, он стал подсылать к людям фантомов, извлекая их облик из глубин человеческого подсознания. Кельвину еще повезло: ему «подарена» женщина, которую он некогда любил, а другим подсылаются их тайные эротические желания, даже не реализованные. «Такие ситуации... – говорит Снаут, – о которых можно только подумать, и то в минуту опьянения, падения. безумия... И слово становится плотью». Так полагает Снаут. Еще он говорит, что «гость» чаще всего появляется, пока человек спит и сознание его выключено. В это время области мозга, ответственные за память, более доступны неведомым лучам Океана.
Ученые могли бы покинуть станцию, но Кельвин хочет остаться. Он думает: «Пожалуй, об Океане мы не узнаем ничего, но может быть, о себе...» Следующей же ночью Хэри появляется снова, и, как в былые времена, они становятся любовниками. А утром Кельвин видит, что в каюте лежат два «совершенно одинаковые белые платья с красными пуговицами» – оба разрезанные по шву. За этим шоком следует другой: Хэри случайно остается взаперти и с нечеловеческой силой, раня себя, выламывает дверь. Потрясенный Кельвин видит, как изувеченные ее руки почти мгновенно заживают. Сама Хэри тоже в ужасе, ведь она ощущает себя обычным, нормальным человеком...
Пытаясь понять, как «устроена» Хэри, Кельвин берет у нее кровь для анализа, но под электронным микроскопом видно, что красные тельца состоят не из атомов, а как бы из ничего – по-видимому, из нейтрино. Однако «нейтринные молекулы» не могут существовать вне какого-то особого поля... Физик Сарториус принимает эту гипотезу и берется построить аннигилятор нейтринных молекул, чтобы уничтожать «гостей». Но Кельвин, оказывается, этого не хочет. Он уже оправился от шока и любит вновь обретенную жену – кем бы она ни была. Со своей стороны, Хэри начинает понимать ситуацию, весь ее трагизм. Ночью, пока Кельвин спит, она включает магнитофон, оставленный Гибаряном для Кельвина, прослушивает рассказ Гибаряна о «гостях» и, узнав правду, пытается покончить с собой. Выпивает жидкий кислород. Кельвин видит ее агонию, мучительную кровавую рвоту, но... Излучение Океана восстанавливает нейтринную плоть за считанные минуты. Ожившая Хэри в отчаянии – теперь она знает. что мучит Кельвина. «А что орудие пытки может желать добра и любить, этого я представить себе не могла», – кричит она. Кельвин в ответ говорит, что любит ее, именно ее, а не ту, земную женщину, которая убила себя из любви к нему. Это правда, и он в полной растерянности: ведь ему предстоит возвращение на Землю, а любимая женщина может существовать только здесь, в таинственном поле излучения Океана. Он ни на что не может решиться, однако соглашается на предложение Сарториуса записать токи своего мозга и передать их в виде пучка рентгеновского излучения океану. Может быть, прочитав это послание, жидкое чудовище перестанет подсылать к людям своих фантомов... Луч бьет в плазму, и как будто ничего не происходит, только у Кельвина начинаются мучительные сновидения, в которых его словно бы изучают, то разбирая на атомы, то составляя вновь. «Ужас, пережитый в них, нельзя сравнить ни с чем на свете», – говорит он. Так проходит несколько недель, Хэри и Кельвин првязываются друг к другу все сильнее, а Сарториус тем временем проводит какие-то страшные эксперименты, пытаясь избавиться от «гостей». Снаут говорит о нем: «Наш Фауст наоборот <...> ищет средство от бессмертия». Наконец в одну из ночей Хэри дает Кельвину снотворное и исчезает. Сарториус втайне от Кельвина все-таки создал аннигилятор фантомов, и Хэри из великой любви к Кельвину решилась на гибель – как когда-то, давным-давно... Ушла в небытие, ушла навсегда, ибо нашествие «гостей» кончилось.
Кельвин в горе. Он мечтает отомстить мыслящей протоплазме, выжечь ее дотла, но Снауту удается успокоить товарища. Он говорит, что Океан не хотел ничего дурного, напротив – стремился делать людям подарки, дарить им самое дорогое, то, что глубже всего запрятано в памяти. Океан не мог знать, каково истинное значение этой памяти... Кельвин принимает эту мысль и успокаивается – как будто. И в последней сцене он сидит на берегу Океана, ощущая его «исполинское присутствие, мощное, неумолимое молчание», и прощает ему все: «Я ничего не знал, но по-прежнему верил, что еще не окончилось время жестоких чудес».
В.С.Кулагина-Ярцева
Звездные дневники Ийона Тихого
(Dzenniki Gwiazdowe)
Рассказы (1954–1982)
Ийон Тихий – «знаменитый звездопроходец, капитан дальнего галактического плавания, охотник за метеорами и кометами, неутомимый исследователь, открывший восемьдесят тысяч три мира, почетный доктор университетов Обеих Медведиц, член Общества по опеке над малыми планетами и многих других обществ, кавалер млечных и туманностных орденов» – автор восьмидесяти семи томов дневников (с картами всех путешествий и приложениями).
Космические путешествия Ийона Тихого изобилуют невероятными приключениями. Так, в путешествии седьмом он попадает в петлю времени и множится на глазах, встречаясь с самим собой понедельничным, четверговым, воскресным, пятничным, прошлогодним и другими – из прошлого и будущего. Спасают ситуацию два мальчугана (которыми Тихий был так давно!) – они исправляют регулятор мощности и чинят руль, и в ракете вновь воцаряется покой. В путешествии четырнадцатом [Ошибка; на самом деле речь идёт о путешествии восьмом. – БВИ] Тихому приходится оправдывать перед Генеральной Ассамблеей Организации Объединенных Планет деяния жителей Зимьи (под таким названием значится там планета Земля). Ему не удается представить в выгодном свете достижения земной науки, в частности атомные взрывы. Часть делегатов вообще сомневается в разумности жителей Земли, а некоторые даже отрицают возможность существования на планете жизни. Встает вопрос и о вступительном взносе землян, который должен составить биллион тонн платины. Под конец заседания весьма сочувствующий жителям земли инопланетянин с Тарракании, пытаясь продемонстировать, как добротно сработан эволюцией представитель землян Ийон Тихий, начинает долбать его по макушке своим огромным присоском... И Тихий в ужасе просыпается. Путешествие четырнадцатое приводит Тихого на Энтеропию. Готовясь к полету, Тихий изучает статью об этой планете в томе «Космической энциклопедии». Он узнает, что господствующая раса на ней – «ардриты, существа разумные многопрозрачногранные симметричные непарноотростковые». Среди животных особо отмечены курдли и осьмиолы. По прочтении статьи Тихий остается в неведении относительно того, что такое «смег» и что такое «сепульки». По предложению заведующего ремонтной мастерской Ийон Тихий рискует поставить себе на ракету мозг «с батареей анекдотов на пять лет». Действительно, сначала Тихий с удовольствием слушает, затем с мозгом что-то случается: рассказывая анекдоты, он глотает самую соль, начинает говорить по слогам, и вся беда в том, что его невозможно заткнуть – сломался выключатель.
Тихий прибывает на Энтеропию. Служайщий космопорта, прозрачный, как хрусталь, ардрит, взглянув на него, зеленеет («ардриты выражают чувства сменой окраски; зелёная соответствует нашей улыбке») и, задав необходимые вопросы («Вы позвоночный? Двоякодышащий?»), направляет новоприбывшего в «резервную мастерскую», где техник производит какие-то измерения и на прощание говорит загадочную фразу: «Если во время смега с вами что-нибудь станется, можете быть совершенно покойны... мы немедленно доставим резерв». Тихий не вполне понимает, о чём идёт речь, но не задаёт вопросов – многолетние странствия научили его сдержанности.
Оказавшись в городе, Тихий наслаждается редкостным видом, какой представляют собой центральные кварталы в сумерках. Ардриты не знают искусственного освещения, потому что светятся сами. Здания искрятся и разгораются жильцами, которые возвращаются домой, в храмах лучатся в экстазе прихожане, на лестничных клетках радужно переливаются дети. В разговорах прохожих Тихий слышит знакомое слово «сепульки» и пытается выяснить, наконец, что же оно может означать. Но у кого из ардритов он ни спрашивает, где можно приобрести сепульку, вопрос каждый раз вызывает у них недоумение («Как же вы возьмёте её без жены?»), смущение и гнев, что незамедлительно выражается их окраской. Отказавшись от мысли узнать хоть что-либо о сепульках, Тихий собирается охотиться на курдлей. Проводник даёт ему инструкции. Они явно необходимы, так как животное в процессе эволюции приспособилось к метеоритным осадкам, нарастив непробиваемый панцирь, и поэтому «на курдля охотятся изнутри». Для этого нужно, намазавшись особой пастой и «приправив» себя самого грибным соусом, луком и перцем, присев, дождаться (схватив обеими руками бомбу), пока курдль не проглотит приманку. Оказавшись внутри курдля, охотник настраивает часовой механизм бомбы и, используя прочишающее действие пасты, удаляется возможно быстрее «в сторону, противоположную той, откуда прибыл». Покидая курдля, следует стараться упасть на обе руки и ноги, чтобы не расшибиться. Охота складывается удачно, курдль берёт приманку, но во внутренностях зверя Тихий застаёт ещё одного охотника – ардрита, который уже настраивает часовой механизм. Каждый пытается уступить право охоты другому, теряя драгоценное время. Побеждает гостеприимство хозяина, и об охотника вскоре покидают курдля. Раздаётся чудовищный взрыв – Ийон Тихий получает очередной охотничий трофей – ему обещают сделать чучело и отправить его на Землю грузовой ракетой.
Несколько дней Тихий занят культурной программой – музеи, выставки, визиты, официальные приёмы, речи. Как-то утром он просыпается от ужасного грохота. Оказывается, это и есть смег, сезонный метеоритный град, выпадающий на планете каждые десять месяцев. Никакое убежище не может дать защиты от смега, но поводов для беспокойства нет, так как у каждого имеется резерв. Относительно резерва Тихому ничего не удаётся выяснить, но вскоре становится ясно, что это. Направляясь на вечернее представление в театр, он становится свидетелем прямого попадания метеорита в здание театра. Тут же прикатывает большая цистерна, из которой вытекает некое похожее на смолу месиво, ардриты-ремонтники начинают через трубы накачивать туда воздух, пузырь растёт с головокружительной быстротой и через минуту становится точной копией театрального здания, только ещё совсем мягкой, колеблющейся при порывах ветра. Ещё через пять минут здание затвердевает, и зрители заполняют его. Усаживаясь на место, Тихий замечает, что оно ещё тёплое, но это единственное свидетельство недавней катастрофы. По ходу действия пьесы героям приносят сепульки в огромном ящике, но и на этот раз Ийону Тихому не суждено узнать, что же это. Он ощущает удар и лишается чувств. Когда же Тихий приходит в себя, на сцене уже совершенно другие герои и речи нет о сепульках. Сидящая рядом ардритка объясняет, что его убило метеоритом, но из астронавтического агентства привезли резерв. Тихий немедленно возвращается в отель и тщательно осматривает себя, чтобы убедиться в собственной идентичности. На первый взгляд всё в порядке, но рубашка надета наизнанку, пуговицы застёгнуты как попало, а в карманах обрывки упаковки. Исследования Тихого прерывает телефонный звонок: с ним хочет встретиться профессор Зазуль, видный ардритский учёный. Тихий едет к профессору, живущему в пригороде. По дороге он нагоняет пожилого ардрита, везущего перед собой «что-то вроде крытой тележки». Они продолжают путь вместе. Подойдя к изгороди, Тихий видит клубы дыма на месте профессорского дома. Его спутник объясняет, что метеорит упал четверть часа назад, и домодувы сейчас приедут – за городом они не слишком торопятся. Сам же он просит Тихого открыть ему калитку и начинает поднимать крышку тележки. Сквозь дырку в упаковке большого свёртка Тихий видит живой глаз. Раздаётся скрипучий старческий голос, приглашающий Тихого подождать в беседке. Но тот опрометью несётся на космодром и покидает Энтеропию, питая в душе надежду, что профессор Зазуль на него не в лбиде.
В.С.Кулагина-Ярцева
// Все шедевры мировой литературы в кратком изложении. Сюжеты и характеры. Зарубежная литература XX века. Книга II: Энциклопедическое издание / Общ. ред. и сост. Вл.И.Новикова. — М.: Олимп; АСТ, 1997. — С. 287-294.
|
Архив БВИ -> |
[Фантастика] [Филателия] [Энциклопудия] |
|
© 1997 Кулагина-Ярцева В.С., текст