 |
|
Интернет-конференция «Сократ»
Курточакова Дарья, МБОУ Академический лицей, 10 класс
Образ чудака в творчестве Р.Брэдбери и В.Д.Колупаева (на примере анализа рассказов «Человек в воздухе», «Здесь могут водиться тигры» Р.Брэдбери, «Жемчужина» В.Д.Колупаева)
Основанием для сопоставления рассказов Р.Брэдбери и В.Д.Колупаева для нас стала отмечаемая критиками близость творческих манер писателей: для них характерно соединение принципа правдоподобия и фантастичность изображаемых событий, лирического и эпического начал. В творчестве и того, и другого особое место занимает жанр новеллы.
Объектом нашего анализа в работе является образ чудака: и Брэдбери, и Колупаев проявляют внимание к людям особенным, способным отказаться от осязаемых, прагматических ценностей во имя «призрачных», духовных.
В наше время под словом «чудак» мы имеем в виду человека «не от мира всего», часто не похожего на большинство людей. Чудаки – это люди, которые живут в своем мире, по-своему счастливые, им не важно, что о них думают, они занимаются своими чудаческими делами. Образ чудака являлся привлекательным для многих писателей: в творчестве М.Горького это герои-озорники, в творчестве В.М.Шукшина – «чудики». Мотив чудачество часто связан в литературе с темой творчества: чудачество проявляется как проявление творческого потенциала героя, которое с точки зрения обычных людей выглядит и странно, и опасно.
Именно эти смыслы реализованы в рассказе Р.Брэдбери «Человек в воздухе»: в основе фабулы рассказа история, произошедшая «в год 400-й от рождества Христова». Сразу обращает на себя не только временная и пространственная отдаленность произошедшего, но и заданная с самого начала их условность: события, случившиеся в Китае, соотносятся с христианским летоисчислением.
Героем рассказа является чудак, создавший летающую машину. Он создал ее для того, чтобы наблюдать за красотой мира, красотой природы с высоты птичьего полета. Для него полет – это мечта, наслаждение: «Я нашел красоту. Взлетел в утреннем ветре. Смотрел вниз, на спящие дома и сады. Ощущал запах моря и со своей высоты даже видел его далеко за горами. И парил как птица. Ах, нельзя рассказать, как прекрасно там, наверху, в небе, – ветер веет вокруг и несет меня то туда, то сюда, как перышко, и утреннее небо пахнет... А какое чувство свободы! Это прекрасно, государь, это так прекрасно!» Мотив неба связан с мотивом красоты. Все, что нужно было главному герою – это только увидеть всю красоту своего мира, своих окрестностей.
Главный герой-чудак создал то, чего раньше не существовало. Он принес в мир совершенно новое и неизвестное изобретение. Он увидел то, чего еще никому не удавалось видеть. «Человек в воздухе» открыл новое – летающий апарат, но его за это убили.
Образы героев в рассказе Р.Брэдбери «Человек в воздухе» не конкретизированы. У них нет имен – ни у летающего человека, ни у слуг, ни у палача. Известно только имя правителя – Юань, однако оно достаточно условно: в Китае была целая династия правителей с такой фамилией. Кроме того слово «юань» имеет особый смысл. Излагаем найденную нами информацию.
Слово «юань» в течении своей истории сменило три иероглифа – 圜, 圆, 元. Первый иероглиф 圜 – «круглый». Это и есть этимология юаня. Слово появилось тогда, когда монеты уже были круглыми, это за ними и закрепилось. Второй иероглиф 圆 тоже имеет главное значение «круглый». Именно его употребляют в современном китайском языке. Переход к этому иероглифу связывают с появлением в средних веках западных денег, которые отличались от китайских наличием в них серебра, и которым дали другой иероглиф и постепено полностью перешли на него. Но стоит отметить, что этот иероглиф имеет то же значение и очень похож на старый, но проще. Поэтому переход к нему можно рассматривать как упрощение старого иероглифа. Третий иероглиф, современный юань – 元 является чистым упрощением. Он намного проще предыдущих (у первого иероглифа – 16 черт, у второго – 10, у третьего – 4). Его изначальное значение – «голова» и современные производные от неё – «корень, исток, основа; начало, первичный, главный; великий». Это означает, что сегодня «деньги – всему голова», это основа всего. Деньги ассоциируются с самым главным. Таким образом, на наш взгляд, в имени правителя подчеркнуто головное, рациональное начало.
Для творчества Брэдбери характерно достаточно жесткое деление на положительных и отрицательных героев. Оно проявилось и в этом рассказе – он построен на конфликте образа летающего чудака и правителя. Вместе с тем следует отметить, что образ последнего не в полной мере однозначен. Правитель выступает не только как корыстный, прагматичный тиран, но и как мудрец, как творец. Он тоже, как и герой, создал нечто необыкновенное, он создал маленький сад с людьми и деревьями. Поэтому он способен понять героя: «...я и сам чувствовал, как мое сердце парит вместе с тобою в небе, и размышлял: «Каково это? Какое ощущение? Какими видишь с этой высоты далекие озера? А мои дворцы? А слуг? А город вдали, еще не проснувшийся?» Однако следует отметить различие творений героя: полет чудака свободен, созданный правителем сад – это заводной механизм, управляемый императором, его в любой момент можно включить и выключить: «Он снял ключик с цепочки на шее и снова завел механизм чудесного сада. Стоял и глядел вдаль, на Великую стену, на миролюбивый город, на зеленые поля, на реки и дороги. Вздохнул. Крохотный механизм зажужжал, и сад ожил. Под деревьями гуляли человечки, на залитых солнцем полянках мелькали зверьки в блестящих шубках, а в ветвях деревьев порхали голубые и золотистые птички и кружились в маленьком небе». И птички – символ души – в этом мирке тоже управляемые.
Главное для императора все-таки защита своего упорядоченного мира: он боится «кого-нибудь другого, который, увидев тебя, построит такую же машину из цветной бумаги и бамбука. Но у этого человека может оказаться злое лицо и злое сердце, и он не захочет смотреть на красоту. Такого человека я боюсь». Правитель убивает изобретателя, хотя он и понимает, что его изобретение гениальное. Император говорит, что жертвует жизнью одного человека ради спокойной жизни всех остальных, что беспокоится за своих граждан, за их благополучие. Однако, может быть, он более всего беспокоится о собственном безмятежном существовании? И кто опаснее – глупый, непонимающий человек или тот, кто все понимает, и тем не менее творит зло?
Рассказ Р.Брэдбери «Человек в воздухе» – рассказ-притча. В произведении ярко проявились такие особенности этого жанра, как условность и иносказательность повествования – обращаясь к истории, якобы произошедшей в древнем Китае, автор ставит актуальную для современности проблему: что является допустимой ценой благой цели, можно ли ради спокойствия государства пожертвовать жизнью отдельного человека. Характерным для притчи является и принцип контраста, проявившейся в рассказе: чудак и правитель, полет человека и полет заводных птичек. В притче есть мораль, однако она выявляется чаще всего не явно (не дана в непосредственном слове повествователя), а через сюжет, систему персонажей. Именно так реализуется авторская позиция в рассказе Р.Брэдбери. Однако, на наш взгляд, у него помимо этого важную роль играет ирония: «Что такое жизнь одного человека в сравнении с жизнью миллионов! Пусть эта мысль будет мне утешением». И последняя фраза рассказа содержит авторскую иронию: «Ах! – вздохнул император, закрывая глаза. – Ах, эти птички, птички...». Расправившись с летающим человеком, император позволяет себе помечтать, поностальгировать о полете.
Кроме притчевого начала, в рассказе, как и во всем творчестве Р.Брэдбери, есть антиутопические тенденции – образ правителя напоминает тех многочисленных «благодетелей» из произведений Е.Замятина, Дж.Оруэлла, которые обосновывали необходимость отказа от свободы и возможность единичных жертв ради всеобщего счастья и благоденствия.
Таким образом, мотив чудачества в рассказе «Человек в воздухе» подчинен задаче осмысления проблем отношения человека к миру, свободы человека.
В рассказе «Здесь могут водиться тигры» чудаками являются астронавты. Они прилетают на неизведанную планету и находят, что она живая и исполняет их желания. Герои попали в сказку, в мечту. На этой планете ничего не надо делать, можно просто попросить и желаемое тут же сбывается. Мир планеты-сказки проявляет разные типы отношения к действительности. И этот рассказ Брэдбери строится на конфликте тех, кто способен пойти навстречу чуду, и их противников. Он выявлен более резко, чем в предыдущем произведении. Один из героев агрессивно воспринимает чудесную планету, видит в ней врага, вступает с ней в борьбу, однако она убивает его. Тех же, кто был к ней доброжелателен, планета одаривает своей красотой и исполнением желаний.
Мотив чудачества, как и в рассказе «Человек в воздухе», подчинен задаче осмысления проблемы отношения человека к миру природы, ответственности за окружающий мир.
В рассказе «Здесь могут водиться тигры» отсутствует традиционное вступление: он сразу начинается с речи героя – носителя абсолютно агрессивной позиции по отношению к непознанному, непонятному миру. Его активные действия направлены на уничтожение странной планеты: «Надо бить планету ее же оружием, – сказал Чаттертон. – Ступите на нее, распорите ей брюхо, отравите животных, запрудите реки, стерилизуйте воздух, протараньте ее, поработайте как следует киркой, заберите РУДУ и пошлите ко всем чертям, как только получите все, что хотели получить. Не то планета жестоко отомстит вам. ... нападайте первыми, сдирайте с нее шкуру, выгребайте минералы и удирайте живее, пока эта окаянная планета не взорвалась вам прямо в лицо. Вот как надо обращаться с ними».
Речь становится одним из главных средств создания образов героев Брэдбери. В ней отсутствуют полутона. Как и в рассказе «Человек в воздухе», важен принцип антитезы, именно с его помощью выявляется конфликт. Он носит довольно резкий характер, более явно деление героев на положительных и отрицательных. При этом, как и в предыдущем произведении, их образы условны, единственная конкретика – род занятий и возраст, которые мотивируют разность отношения к миру. По возрасту выделен Дрисколл: он «один из самых молодых членов экипажа» и более других способен идти навстречу чуду. Чаттертон – представитель фирмы, делец, его новая планета интересует как источник обогащения: «...моя компания вложила в эти механизмы огромный капитал – миллионы долларов, и наш долг – обезопасить эти деньги»; «Деньги – вот то, ради чего я прилетел сюда».
Дело Чаттертона – «грабить и разрушать». Все другие герои – люди полета, астронавты, у них совсем другая цель, капитан Форестер говорит: «Благодарение богу, грабить и разрушать – не мое дело. К счастью, я только астронавт. ... Я буду бродить и смотреть на этот новый мир, каков бы он ни был, каким бы он ни казался. Я люблю смотреть. Все астронавты любят смотреть, иначе они бы не были астронавтами. Если ты астронавт, тебе нравится вдыхать новые запахи, видеть новые краски и новых людей».
Однако в рассказе стремительно развивается конфликт не столько героев – носителей двух разных позиций, сколько Чаттертона и самой планеты.
Планета в этом рассказе является символом природы. Она представлена живым существом. В произведении буквализирована метафора: иносказательное выражение «живой мир» обретает прямой смысл – планета буквально живая. «Это кровь здешней планеты. Живая кровь. Выпейте ее, и вместе с ней вы впустите в себя этот мир. Вы будете видеть его глазами и слышать его ушами. Нет, нет, благодарю!» Планета появляется перед читателем в образе живого человека, в образе женщины. «Словно робкие юноши, которые оказались в обществе изысканной, прекрасной и знаменитой женщины, они боялись каким-нибудь неосторожным словом или жестом вспугнуть ее и лишиться очарования и прелести ее присутствия».
При этом образ природы в рассказе неоднозначен: с одной стороны в ней выявлена красота, нежность, она способна быть ласковой и заботливой, с другой – жестокой, карающей. Планета исполняет желания и мечты героев и убивает одного из них. В конце она и вовсе предстает в образе чудовища.
Читатель сталкивается с пониманием природы как огромного космоса, ей он противопоставляет маленьких человечков, которые себя мнят большими: «звездные корабли крошечных человечков – жителей невероятно отдаленной планеты – исследовали новые далекие миры, скорость их ракет равнялась скорости самого бога».
Как и в первом рассказе Брэдбери, сюжет произведения условен – фантастика является лишь материалом, на котором ставятся насущные и актуальные для современного человека проблемы: человек и природа, природа и цивилизация.
Диалог героев является своеобразной экспозицией – мы знакомимся с героями демонстрирующими вначале в слове два названных типа отношения к природе. Далее происходит их непосредственный контакт с природой: когда вышли астронавты – планета встретила их как «прекрасная оранжерея». «В тот момент, когда он (Чаттертон) ступил на зеленую лужайку, земля дрогнула. Потраве пробежал трепет. Загромыхало в отдаленном лесу. Небо покрылось облаками и потемнело».
Конфликт между планетой и тем, кто решил ее, поработить, развивается стремительно. Чем более распахивает свои ласковые объятия природа, тем настороженнее и агрессивнее ведет себя Чаттертон. Полет не стал полетом его души, он только напугал его. «Внутренне сжавшись, он хотел лишь одного – ощущать твердую землю, ощущать свои руки, ноги, все свое тело». «Он (воздух) словно зажал меня в кулаке и поднял вверх. А сейчас, в любую минуту, он может убить всех нас».
Именно после полета в сознание Чаттертона входит роковой для него же самого образ тигра – такой агрессивной становится природа по отношению к тому, кто сам жесток с ней. Природа отвечает ему сначала отравлением, а потом, когда Чаттеторн все-таки попытался продырявить планету, она материализовала его страхи – появились тигры и растерзали героя. Хотя остается непонятным до конца, кого в финале рассказа называют хищником: появившегося зверя или самого Чаттертона? «Следы огромных когтей отпечатались на тропинке, свежие, отчетливые... Несколько капель крови. Тяжелый запах какого-то хищника повис в воздухе... Слабее, слабее, все больше отдаляясь, звучал рев тигра, а потом и вовсе замолк в сумеречной тишине». Основания для сомнения дает то, что до этого чудовищем повествователь называл Бур Чаттертона: «Вязкая жидкость пузырилась и злорадствовала, поглотив чудовище».
Осталась неизвестна судьба оставшегося героя, жив ли он или мертв, попал ли он в свой идеальный мир или планета тоже убила его.
Таким образом, и в рассказе «Здесь могут водиться тигры» явно проявляются черты притчи и антиутопии: перед нами еще одно размышление о судьбах человечества, о взаимоотношениях человека и природы, об опасности технократизации. Сам мотив чудачества подчинен задаче осмысления проблемы отношения человека к миру природы, ответственности за окружающий мир.
Мысль-мораль рассказа выявлена непосредственно в словах капитана Форестера: «Советую обращаться с этой Площадкой для Пикника как можно бережнее, и она отплатит вам тем же. Не вырезайте инициалов на деревьях. Распрямите смятую траву. Подберите кожуру от бананов».
Таким образом, обращаясь к фантастическому сюжету, Р.Брэдбери говорит о бережном отношении к планете – не только далекой планете-сказке, но и своей родной планете. Размышления капитана вызывают ассоциацию со словами Маленького принца Сент-Экзюпери: «...встал поутру, умылся, привел себя в порядок – и сразу же приведи в порядок свою планету».
«Кажется логичным и закономерным, – отмечает исследователь Н.Пальцев, – что, куда бы не забрасывал Рэй Брэдбери своих героев, где бы ни развертывалось действие очередной из его историй – в сегодняшней Америке или на Марсе XXI века, – его внимание неизменно приковывают к себе такие моменты в существовании и самореализации личности, как Мечта, Любовь, Подвиг...» [2]
Притчевость рассказа поддерживается символическими образами и мотивами.
Особую значимость в рассказе приобретает цифра семь: планета, на которую прилетели герои, была «седьмой планетой 84-й звездной системы».
Семерка – волшебное, магическое число. Число вселенной, макрокосма; означает полноту и совокупность. В семерке воплотилась главная тайна мироздания: «Тайна за семью печатями». Во многих религиях это число ассоциировалось с божественными силами. Народная традиция связывает число семь со святостью, здоровьем и разумом.
В христианстве число семь тоже встречается повсеместно: семь Таинств, семь смертных грехов, семь печатей и т.д. Бог символизируется седьмым, центральным лучом посреди шести лучей творения.
Как и в рассказе «Человек в воздухе» образ чудака связан с мотивом полета: «Какое дивное ощущение! – произнес Дрисколл, взмахнув руками. – ... Он побежал вперед, сам смеясь своей нелепой фантазии. – И полететь! – вскричал он. Он полетел». Люди, способные летать сравниваются с птицами: «Я воробей, я сокол, честное слово!» «Все они успели полетать, словно скворцы, орлы, воробьи, и все были счастливы».
Важную роль в рассказе играет символический мотив детства: «Словно ватага мальчишек, которые вырвались на простор в чудеснейший день самого прекрасного лета и самого замечательного за всю историю человечества года, разгуливали они по лужайкам»; «пусть же эти школьники наслаждаются Днем каникул и этой погодой»; «Зелень была удивительно свежая – такой они видели ее разве только в детстве».
Мотив детства и мотив полета непосредственно связаны между собой: «А помните, как мы бегали, когда были мальчишками, и как нас подгонял ветер? Словно за плечами вырастали крылья. Бывало, бежишь и думаешь: вот-вот полечу. И все-таки этого никогда не случалось». Именно с астронавтами связаны эти мотив: они сохранили в себе детское восприятие мира, детскую непосредственность, а потому и способность к полету. Дрискол – самый молодой, самый непосредственный из всех.
Важную роль, как и в рассказе «Человек в воздухе», имеет противопоставление, живого и механического полет в ракете – свободный полет (в предыдущем рассказе полет человека и заводных птичек): «Ведь, в сущности, мы никогда не летаем по-настоящему. Мы сидим в толстой металлической клетке, но ведь это же не полет. Мы никогда не летаем, как летают птицы, сами по себе». Противопоставлена живая планета и Почвенный Бур для вторжения в ее тело: «Его огромный винтовой наконечник блестел, отсвечивая голубым, готовый вонзиться в почву и высосать пробы на глубине двадцати метров, а то и глубже – забраться поближе к сердцу планеты». Он «словно чудовищный зверь, потревоженный во время еды». Показательно, что Почвенный Бур с самого начала дан как живое агрессивное существо, на что указывает написание с прописной буквы. Значимо его сопоставление со зверем, доисторическим чудовищем: «Бур неуклюже задвигался, словно в каком-то доисторическом танце»; «Извергая огненные искры, он громко гудел, как гудит мощный паровоз, делая крутой поворот»; «подобно древним властителям земли – динозаврам с их длинной трубчатой шеей, Бур, отбиваясь, дергаясь и скрипя, все больше уходил в этот черный пруд, откуда уже не было возврата к твердой и надежной земле».
Финал рассказа символичен и неоднозначен. Герои видят, как планета «пожирает» все вокруг себя, однако Форестер считает, что таким образом планета выражает свое недовольство теми, кто улетает, давая понять, что второй раз она их не примет. Остается только догадываться, жив ли герой, оставшийся на этой планете, или уже мертв. Герои считают, что к нему планета отнеслась благосклонно и теперь он живет в своей мечте, в стране мечты.
Лирическое в рассказе. Мир Рэя Брэдбери многие исследователи оценивали как «мир романтика, влюбленного в пленительное безграничье Вселенной и твердо убежденного в том, что самое главное в ней – сам человек». [3] В полной мере наличие лирического проявилось и в рассказах «Человек в воздухе» и «Здесь могут водиться тигры». Лирическое в них создается прежде всего особой метафоричностью описаний. Например: «Ночь опустилась на землю так незаметно, словно закрылся чей-то большой ласковый глаз».
Повествователь Рэя Брэдбери отказывается от прямой оценки происходящего, он подводит читателей к соответствующим выводам незаметно. Герои сами раскрывают себя с положительной или отрицательной стороны через слово, поступок.
Образ чудака в творчестве В.Колупаева
В произведении В.Колупаева «Жемчужина» главные герои – чудаки. Они летают в космос за звездами и каждый раз придумывают новые невероятные для себя занятия. Однажды под Новый год они приносят домой звезду и украшают ею елку. Гости, пришедшие на праздник, удивляются, спорят, но не верят, думают, что это розыгрыш, ведь в такое поверить нельзя.
Мотив полета традиционен для литературы. Истоки его можно найти в мифологических представлениях разных народов: образ птицы и мотив полета является древним символом души. Полет – метафора «крылатости» души героев, не погружённости их в быт, метафора духовности.
Однако кроме этого, в рассказе В.Колупаева полет представлен как метафора любви. Многие влюбленные люди обещают подарить возлюбленной звезду с неба. Сейчас для нас это образное выражение, ставшее даже банальным. В рассказе ему возвращается буквальный смысл: герой в самом деле дарит возлюбленной звезду, что воспринимается как доказательство искренности его любви, масштаба его чувств. Именно любовь делает героев всесильными: «Они подняли руки над головой, и мир подчинился Их желанию. Они играли галактиками, закручивая в пространстве замысловатые кривые. Они могли менять их местами, заставлять кружиться в стремительном хороводе. Они зажигали сверхновые, сталкивали друг с другом целые миры, высекая из них фонтаны негаснущих искр, и даже одним махом стирали всю картину мироздания, закрывая на секунду глаза».
Звезда – один из древнейших общечеловеческих символов, астральный знак, символ вечности, символ высоких стремлений, счастья (известно выражение «родиться под счастливой звездой»). Неслучайным, на наш взгляд, является подбор названных звезд в рассказе и конечный выбор героев.
Первая названная в рассказе звезда – Алголь. Она в мифах символизирует жесткие требования, предъявляемые Судьбой к человеку исчитается одной из 22 опасных звёзд. Алголь символизирует отрубленную голову Горгоны Медузы в руке знаменитого героя Персея. Она представляет сильную снедающую страсть, которая может пожирать человека с гневом и яростью. Ее энергия может привести к насилию. Неслучайно героиню эта звезда отпугнула «своим красноватым цветом».
Вторая звезда на пути героев – Денеб, она в китайской мифологии символизирует мост через Млечный путь, который позволяет влюбленным Ню Лан (Альтаир) и Чжи Нюй (Вега) воссоединяться одной ночью в году, приходящейся на конец лета. В рассказе события происходят зимой, поэтому более важным оказывается другой смысл. Денеб – главная звезда Лебедя. Во-первых, Лебедь всегда считался красивой царственной птицей, символизирующей высокое положение (высокий полёт) красоту, грациозность, тонкий изысканный вкус, обаяние, идеализм и покровительство сильных мира сего. А ещё, Лебедь всегда был символом дальней (часто совместной) дороги (дальнего перелёта) или соответственной разлуки. В греческой мифологии Лебедь – это символ красоты, грации и чистоты. И наконец, Лебедь является символом воплощения Мечты – Сказки воплощённой в жизнь. Почему же героиня отказывается от такой красивой звезды? «Денеб Она просто пожалела. Жаль было брать глаз прекрасной птицы». Героиня не хочет разрушать «красоту, грацию и чистоту», а может, и понимает, что мечта должна быть всегда не до конца воплощенной, что самое прекрасное в сказке – мечта об ее воплощении, а не само воплощение.
От Мицар и Алькор, символизирующих множественность точек зрения, взаимозависимость всех явлений природы, сложную природу реальности и её прекрасные тайны, героиня отказывается, потому что не хочет разрушать союз этих звезд, взаимосвязанность и гармонию мира.
Самую яркую звезду небосклона Она оставляет на месте, так как «в южных широтах стояла ясная погода и отсутствие самой яркой звезды земного неба было бы тотчас же обнаружено. Зачем тревожить людей?»
Героиня готова выбрать Вегу, которая, являясь одной из самых ярких звёзд на небесном своде, издавна привлекала внимание древних народов, которые наделяли её мифологическими свойствами. Ассирийцы называли Вегу «Даян-сейм», что в переводе на русский язык означает «судья неба». Аккадцы дали звезде имя «Тир-анна», или «жизнь небес». Древние греки считали находящийся рядом с Вегой ромбик из четырёх звёзд лирой, созданной Гермесом и впоследствии переданной Аполлоном музыканту Орфею, это название созвездия распространено и сегодня. Однако конечный выбор, и инициатива этого выбора принадлежит Ему – Гемма. В электронной энциклопедии [4] указано, что звезда Гемма наделяет человека способностями, благоприятствует получению богатства, любви. У героя есть любимая жена, и он достал для нее звезду. К материальному же богатству герои рассказа абсолютно равнодушны.
Гемма часть созвездия Северная корона. Очень изящное созвездие в виде дуги звезд, с яркой звездой Гемма в середине, действительно напоминающее корону, венок. С ним связано много мифов, но суть их одна – герой венчает этим венком-короной свою возлюбленную. Конечный выбор оказывается не случайным – выбор героя является своеобразным объяснением героем в любви Ей. Он венчает ее короной.
В рассказе Гемма названа жемчужиной. Кроме того, жемчужина – это символ души или духа, заключенного в тело, тайного знания, истины, до которой можно дойти, лишь прилагая усилия, потому что она скрыта, как жемчуг внутри ракушки.
Таким образом, все смыслы этого образа освещают особым светом главных героев рассказа – ценителей жемчужины, подчеркивают их чистоту, искреннюю любовь. Автор именно в их поисках видит особую мудрость.
Неслучайно у героев Колупаева них нет имен и неслучайно обозначение ее и его с прописной буквы: перед нами вечные Он и Она. Портретные характеристики и поведение героев подчеркивают лишь их причастность к миру полета, их способность жить в мире звезд, любоваться ими. Так, в ее облике выделены «огромные черные глаза», в поведении – имение искренне радоваться, восхищаться необыкновенной красотой неба («задохнулась от радостного удивления»; «Он нахмурил брови и сказал что-то серьезное и нравоучительное. Она рассмеялась», «Затаив дыхание, зачарованно смотрела»).
Его облик еще менее конкретизирован. В нем главное – любовь к ней: «все Его внимание было поглощено Ее лицом в черной волне волос»; «Он почти тотчас же почувствовал Ее отсутствие».
Начинается рассказ с описания полета, в этом можно увидеть перевернутость композиции – нам сразу дана некая кульминация состояния героев, кульминация их любви. Однако потом начинается другая линия: люди полета, чудаки и обычный мир. Столкновение двух миров выявлено сразу через эмоциональный перепад лирического описания полета и наличия комических деталей в описании реального мира: «Они вынырнули сверху из тумана прямо перед своим подъездом и, не успев затормозить, сбили с ног человека в унтах, полушубке и пыжиковой шапке. Человек упал, и бутылки «Столичной» и шампанского, подозрительно позванивая, покатились по утоптанному снегу.
– Новый год еще не начался, а они уже пьяные разгуливают, – проворчал человек в полушубке и бросился собирать бутылки».
Образ большого звездного неба сменяется описанием квартирки возлюбленных («В Их малогабаритной квартирке можно было достать рукой и до потолка»), быта, гостей влюбленных хозяев. Мир рассказа наполняется деталями вещного, предметного ряда: «положил звезду на стиральную машину»; «притащил из холодильника пару заиндевевших бутылок шампанского».
В реальном мире звезда – лишь удачно добытая дефицитная вещь, необычная новогодняя игрушка: «– А ты не мог купить приличных игрушек. Когда купили? ... Сейчас приличную вещь разве купишь...»
В рассказе, таким образом, присутствуют два мира. Земля – это обычная, повседневная жизнь, другой мир – это небо, Космос. Герои в рассказе летают в Космосе в поисках красивой, уникальной звезды, они спокойно могут покидать Землю и возвращаться к себе в квартирку.
Два мира изображены по принципу контраста: космос – маленькая квартирка, звезды – бутылки «Столичной». Двум мирам в произведении соответствуют два типа героев: чудаки, способные видеть и творить волшебное, и обыкновенные, приземленные люди. В произведении нет четкого деления на положительных и отрицательных героев, происходит деление героев на тех, кто умеет летать, и на тех, кто не умеет.
В рассказе намечено их конфликтное столкновение: «Невозможная вещь, – отрезал физик-теоретик. – Звезд на Земле не может быть». В повествовании явно слышна ирония, с которой рассказывается о «земных» героях: «Астроном радостно хихикнул и решил писать диссертацию об однократных изменениях яркости некоторых звезд. Материал для диссертации уже был. Его жена сказала, что закуска у этих чудаков была какая-то не очень сытная». Кульминационным моментом в развитии этой линии является тот эпизод, когда гости называют звезду вещью, слова эти болью отзываются в душе героя: «Да нет же, – сказал Он, как-то странно сгорбившись, как будто его ударили палкой. – Это не вещь. Это звезда. Звезда под названием Гемма Северной Короны. Это созвездие еще иногда называют Северный Венец».
Однако острого конфликта в рассказе нет. Во-первых, конфликт имеет не столько внешний, сколько внутренний характер, и при этом герои-чудаки сохраняют отстранённость от быта, погруженность в свой мир («И через пять минут про Гемму забыли. Все, кроме Нее и Его. Она все также украдкой поворачивалась, чтобы краем глаза взглянуть на звезду. Было весело и легко. Она встала и без всякого усилия положила Гемму себе на ладонь и не обожглась»). Они никого резко не судят и не спорят. Во-вторых, конфликт снимается и некоторым сближением двух миров в финале. Так, неожиданно меняется поведение пожарника, который вначале беспокоился о наличии ящика с песком для тушения звезды, в конце же он появляется и говорит: «Вы эту штуковину уже на место определили? ... Внучке хотел показать. Шуточное ли дело – звезда! Не каждому дано видеть ее ровно как на ладони...» То есть он все-таки поверил в то, что это была звезда, а не игрушка. А поверил благодаря своей маленькой внучке, она заставила его поверить в невозможное, удивительное. Именно ребенок заставил его переоценить ситуацию. Однако увидеть звезду пожарнику так и не удалось, герои ее уже «определили».
Лирическое в рассказе. Очевидно в произведении В.Колупаева соединение эпического и лирического.
Лирическое звучание рассказа создается метафоричностью самого сюжета. Жизнь героев полна загадочных событий и необычных занятий. Они «играют галактиками, закручивая в пространстве замысловатые кривые. Они могли менять их местами, заставлять кружиться в стремительном хороводе», «зажигают сверхновые, сталкивают друг с другом целые миры, высекая них фонтаны негаснущих искр, и даже одним махом стирали всю картину мироздания, закрывая на секунду глаза».
Герои утверждают, что в их комнате поместится вся галактика. Они готовы принять все звезды у себя, они открыты для новых волшебных и реальных событий. Субъектная организация произведения позволяет говорить о том, что перед нами не классическое объективное эпическое повествование, а повествование, в которое прорывается субъективная точка зрения рассказчика.
Рассказчик близок главным героям рассказа: так же не судит бескрылых героев резко. Показателен следующий пример: «К счастью, ни одна не разбилась» (про не разбившиеся бутылки «Столичной»). Остается непонятным, то ли это говорят герои-чудаки, то ли человек, несший эти бутылки, то ли рассказчик. При этом не остается сомнения, что симпатии рассказчика на стороне чудаков, он достаточно явно выражает свое отношение к ним: «Она тоже была чудачка и преподавала в школе историю древнейшего мира. Они оба были чудаками и умели делать чудеса. Только им редко верили. А они просто так их делали, не для того, чтобы им верили».
Лиризм создается и особой структурой повествования: автор использует анафору, синтаксический параллелизм: «Они играли галактиками, закручивая в пространстве замысловатые кривые. Они могли менять их местами, заставлять кружиться в стремительном хороводе. Они зажигали сверхновые, сталкивали друг с другом целые миры, высекая них фонтаны негаснущих искр, и даже одним махом стирали всю картину мироздания, закрывая на секунду глаза». Лирическое создается и благодаря насыщенности произведения фразами, имеющими символическое, метафорическое значение: «В нашей комнате поместится вся галактика».
Мотив чудачества, герои-чудаки, несомненно, характерны и для творчества.
Заключение. Образ чудака в рассказах и В.Колупаева и Р.Брэдбери связан с мотивом полета, который приобретает символический, метафорический смысл.
Для того и другого писателя интерес представляют «крылатые» герои – те, кто способен оторваться от прозы, быта жизни, способны воспарить в небеса.
Рассказы обоих писателей полны символами, они играют большую роль. Именно через символы читатель может понять истинный смысл.
Основный смысл рассказа В.Д.Колупаева – поэтизация героев-чудаков. Именно поэтому столь существенную роль в произведении приобретает лирическое звучание, которое создается обилием символических образов, метафоричностью самого сюжета, особой структурой повествования – наличием косвенно выявленной субъективной точкой зрения рассказчика, его близость к главным героям.
Смысл рассказов Р.Брэдбери. Столкновение героев в рассказах Р.Брэдбери является поводом для исследования актуальных философских проблем, таких, как место человека в мироздании, отношение людей к природе, человек и его судьба.
В рассказах Брэдбери более ярко выявлен конфликт героев-носителей разного мировоззрения, система персонажей более явно делится на положительных и отрицательных. Именно это становится главным средством выявления авторской позиции. В рассказах же В.Д.Колупаева более значимым оказывается непосредственно в слове выявленное лирическое начало.
Источники:
1. http://dictionary-economics.ru/word/%D0%AE%D0%B0%D0%BD%D1%8C
2. Пальцев Н. Радуга земного мифотворчества, или Колодец фантазии Рэя Брэдбери. Вступительная статья // Брэдбери Рэй. Соч.: в 5 т. Сост. Н.Пальцев. – М.: Прогресс, 1993. Т. 1. С. 4.
3. Качанова Н. Темный карнавал, или Конец начальной поры. Вступительная статья // Брэдбери Р. Что-то страшное грядет. Роман, рассказы. – СПб., 2000. С. 10.
4. Информация о звездах:
http://www.kometa-love.ru/forum/viewtopic.php?p=19631,
http://www.kometa-love.ru/article.php?fixed/lebed,
http://www.jeltis.narod.ru/morever3.htm,
http://myfhology.narod.ru/library/miths-star/mith-mecar-alkor.html,
http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%92%D0%B5%D0%B3%D0%B0,
http://slovari.yandex.ru/,
http://www.astromyth.ru/Constellations/CrB.htm
|
Архив БВИ -> |
[Фантастика] [Филателия] [Энциклопудия] |
|
© БВИ, состав, 2013