|
Архив БВИ -> |
[Фантастика] [Филателия] [Энциклопудия] |
|
Евгений ВОЙСКУНСКИЙ
Полвека любви
21.10.2011. Книга о жизни, мемуарный роман. Видно, что дался он Евгению Львовичу тяжко. Но всё-таки написано и издано. История о красивых и сильных людях. И множество ярких примет времени. На всякий случай фиксирую несколько таких записей:
С. 761, 763: Так-то не дремлет в пароходстве рационализаторская мысль: вот придумали делать смеси из разных марок топлива – с целью снизить расходы. А о том, что при повышенных температурах эта смесь может дать расслоение, не подумали. И оборачивается такая «рацуха» не чем иным, как увеличением расходов: приходится докупать топливо в Сингапуре. Не говоря уже о том, что было потрачено много времени на ремонт главного двигателя.
С. 764-765: Как принимали новый корабль:
– Испытывали мостик на герметизацию. Дали воду – и с подволока, из-под пластиковых панелей, потекло на пульт управления. Подняли шум. Пришёл бригадир, мрачный, будто у него ложку из рук выбили. Орденоносец, между прочим, чуть ли не Герой Труда. Снял панели. А там – всё кое-как сделано, противопожарная прокладка порвана, порезана, потому и протекает.Был как раз тут и главный строитель завода. Покачал головой и говорит ведущему строителю: «Если у вас этот орденоносец так работает, то как же другие?»
– Или вот, – продолжал «дед». – Обнаружил я, что один кингстон неисправен. И как раз приходит работяга с бумажкой: «Кто стармех?» – «Я стармех». – «Я вчера кингстон делал (тот самый!), вы мне наряд подпишите». – «Да вы же сделали...» – «Подпишите наряд». – «Мы с вашим кингстоном в море утонем!» – «А мне (непечатно), утонете вы или нет. Мне надо наряд закрыть». Вот так. Лишь бы поскорее закрыть и премию получить.
– А что творилось на ходовых испытаниях! – продолжал «дед». – Сдаточная команда принесла ящик спирта. Пьяные мастера и прорабы ходили за приёмщиками, тянули распить вместе, но приёмщики держались. Но ведь тут была и высокая комиссия – она и уговорила подписать приёмный акт, торжественно пообещав исправить недоделки. Даже покрасить судно не успели. Отвалили триста рэ, краску дали – палубная команда сама красила.
В ответ на возмущённые заявления офицеров строящихся судов заводские инженеры говорили:
– А что нам делать? Огромная нехватка рабочих рук, до тридцати процентов не хватает. Вот и приходится держаться за эту пьянь...
Грустно это. Ох, грустно. Гегемон не хочет работать, хочет выпивать.
С. 766: Увольнением на берег ведает первый помощник. Он уже составил список, разбил экипаж на тройки. Советские моряки в заграничных портах ходят только втроём, и в каждой группе назначается старший. Состав троек в каждом порту меняется. Таков порядок, придуманный политическим руководством Морфлота: перетасовывать группы увольняющихся на берег, чтобы предотвратить сговор о побеге. Всё предусмотрено...
С. 770-773: О Вьетнаме и Корее:
И вот ведь какая странность: по идее социалистические страны должны дружить между собой. Ну, хотя бы хорошо друг к другу относиться – не только в официальных речах руководителей, но и на деле.
А на деле – отношения удручающе неприязненные. О вьетнамской разгрузке я рассказал. Теперь, по намёткам пароходства, после окончательной разгрузки в Японии «Соловьёву» предстояло идти в КНДР, то есть Северную Корею, чтобы взять какой-то груз. Это крайне нежелательно! Там можно застрять надолго, торчать на рейде «до опупения», а судно на простое – это невыгодно не только для экипажа, но и для пароходства.
Мне рассказал бойкий электрик Вася Гуцалюк: стояли однажды в северокорейском порту Хыннам, долго держали судно на рейде, хотя были хорошо видны свободные места у причалов. Наконец поставили к причалу, у трапа немедленно встал часовой с автоматом – сойти на берег запрещено. Второй помощник сошёл как-то раз, чтобы замерить осадку, так часовой не пустил его обратно на судно. Потребовалось вмешательство капитана. Корейские пограничники по трое, по четверо шастали по судну, залезали в каюты, нет, не крали, но интересовались служебными бумагами, – пришлось объявить, чтобы запирали каюты. Как раз в том августе отмечали годовщину освобождения Кореи от японской оккупации, пригласили в интерклуб по 20 человек с советских судов, попросили помполитов выступить, – было много торжественных речей, заверений в вечной дружбе. Но ни разу корейцы в своих речах не упомянули о высадке советского десанта в Сейсине, вообще о решающей советской помощи в освобождении Кореи. А после официального собрания хоть бы пивом угостили – нет, отвезли обратно на суда. Но видели наши: внизу были накрыты столы для японских моряков. Так отметили годовщину освобождения от японского империализма.
[И с огромным интересом я читал обо всём, связанным с фантастикой. Е.Л. ещё и оправдывается, мол, много пишет о писательстве. Но ведь это интересно! И письма Аркадия Стругацкого, и о бакинских фантастах, и о семинарах в Малеевке...]
С. 831: Запомнился и прощальный ужин в ресторане гостиницы «Обь». Было весело и обильно. Напротив меня сидел пьяненький, очень благообразный человек, он посматривал на меня, улыбался и бормотал: «Войскунский и Лукодьянов... «Экипаж «Меконга»... Вдруг он покачнулся, рюмка с недопитой водкой выпала из его руки. Гена Прашкевич, сидевший рядом, поднял его и, держа под мышки, повёл в номер. Вскоре Гена вернулся за стол и сказал: «Он вошёл в номер и говорит Борису Лапину: «Ты был прав, Боря, там одни жиды». Я спросил, кто этот благообразный антисемит? Оказалось, он бывший редактор иркутского альманаха «Ангара», напечатавший несколько лет назад крамольную «Сказку о Тройке» Стругацких. Вот так-то. Удивительно, как вяжутся между собой казалось бы несовместимые явления. Впрочем, как неоднократно говорилось выше, закон несообразности не дремлет.
[Забавно, но я слышал об этой истории от новосибирцев в начале 80-х годов. Точно не от Прашкевича, я с ним тогда ещё не был знаком. Помню, меня это тогда тоже несколько удивило. Помимо истории с «Ангарой», Самсонова я тогда знал и как автора повести «Максим в стране приключений», которую в детстве с удовольствием читал в журнале «Пионер». – БВИ.]
После ужина вшестером-всемером набились в номер, занимаемый Снеговым и Гуревичем. Сергей Александрович рассказывал о своей жизни – ровным голосом, с неизменной улыбкой, с поистине философским снисходительным спокойствием говорил о пережитых им ужасах ГУЛАГа.
Мы слушали затаив дыхание...
С. 859: ...как жаль, что я не издатель. Я бы издавал хорошие книги. Издал бы Бабенко и Веллера, Покровского и Штерна, Силецкого и Геворкяна... Бедные мальчики! Ходить вам со своей хорошей прозой под холодными взглядами комиздатчиков, всей этой сволочи, усевшейся на выносливом хребте российской словесности. (Из дневника, 20 ноября 1982.)
|
Архив БВИ -> |
[Фантастика] [Филателия] [Энциклопудия] |
|
© 2011 БВИ