Архив БВИ ->  
[Аудио] [Библиотека] [Систематика]
[Фантастика] [Филателия] [Энциклопудия]
    Русская фантастика

Юрий МАМЛЕЕВ

Другой

21.09.2012. Юрий Витальевич Мамлеев, основатель «метафизического реализма», давно уже проходит у меня по нашему, фантастическому ведомству. Роман «Другой» начинается с путешествия главного героя на поезде в потусторонний мир. Немножко не так, как у Мерля в «Мадрапуре», скорее, как в песне «Несчастного случая»:

Так пересёк ты свой божий мирок, вжился, пригрелся,
Так и доехал до райских ворот, кончились рельсы...
Вышел, размялся, спросил сигарет, просто для смеха...
Взял на перроне обратный билет,
            Сел и поехал!

Лёня Одинцов оказался «другим», которому не нашлось места ни в адской преисподней, ни в райских кущах. Вернулся он в наш грешный мир, где и пытается понять, почему так оказалось.

Далее, собственно, ничего фантастического не происходит. Правда, периодически Лёня встречается с загадочным Акимом Ивановичем, который ещё во время реанимационного путешествия утешал Лёню, мол, ничего, не переживай, вот поймёшь на Земле, где твоя душа, глядишь, и найдётся тебе место где-нибудь.

И сюжет потихоньку сворачивает от Лёни к его друзьям, художникам и эзотерическим рассуждениям. Мамлеев представляет галерею довольно странных личностей, среди которых особенно выделяется крутой Трофим Борисович Лохматов, которому тесно в нашем мире, и он пытается найти проходы в параллельные вселенные.

Лёня тихонечко исчезает, попытки друзей его разыскать ни к чему не приводят, хотя контурно автор даёт понять, что этот таинственный Аким Иванович организовал в своё время его отравление, затем во время реанимации искусно внушил ему неуверенность в себе и своём существовании на земле. И, скорее всего, кончилось дело тем, что какая-то преступная организация «разобрала» его на части, чтобы продать его органы богатеньким забугорным буратинам.

Из-за детективной составляющей роман читается с интересом, хотя и оставляет странное впечатление. Все персонажи немножко неестественные, излишне экзальтрованные, с фобиями, заскоками, некоторым свихнутием.

Катарсис, который испытывает в эпилоге художница Алёна, непонятен даже самому автору: «Какое-то сверхъестественное облегчение вошло в нее, которому не было никакой причины. Необъяснимым образом сострадание в ее душе стало превращаться в нечто светлое, благодатное, словно на всех замученных жизнью опустился покров сверхъестественной любви. Она почувствовала, что ее эго исчезло, что она свободна. Слезы в ее душе – уже не слезы отчаянья. И они иссякают. Свет, один свет».

А как же Лёня?!

 


Архив БВИ ->  
[Аудио] [Библиотека] [Систематика]
[Фантастика] [Филателия] [Энциклопудия]
    Русская фантастика

© 2013 БВИ